Довга вечірня прогулянка

Вот люди - умные люди, люди, которые мне нравятся, пишут, что невозможно писать, когда ты доволен жизнью. Надо боль или радость, или надрыв, или там пингвинов всех убили в Антарктике. Или восторг перед закатом хотя бы. Ну или влюбиться там...невзаимно хотя бы.
А я какой-то удав. Когда я пишу на пике эмоций, у меня выходит сопливая ерунда - нет, неплохая, некоторым нравится, но куда хуже, как мне кажется, чем я реально могу. А моя нормальная волна для работы - полное умиротворение, внутри плещется немножко света и чуть-чуть чая, можно еще печеньку. И я сижу и сочиняю историю, и мне обалденно хорошо с ней наедине. Впасть в этот транс я могу в принципе даже в очереди к чиновной тетеньке, если под рукой планшет или телефон. Но главное, чтобы я не была расстроена или не бесилась, иначе не будет никакой тишины и никакой истории. Или будет, но потом придется грустно править.
Когда-то давно это была травма любимая привычка. Все кругом бегают, орут, кидаются учебниками, а я сижу и никого не вижу - и герои идут куда-нибудь в болота по голову дракона. И мне хорошо. Так и осталось по сей день, невзирая на все любови.

...и тогда она покажет ему, как она его любит, и Кузькину мать.

Моей нехорошей квартире было придумано несколько названий.
Например, женская литературная общага - по занятию постоянных и временных обитательниц (исключая кошку, но и она книги читает - правда, попой, и правда, не пишет ничего).
Или тоталитарный сектопритонобордель - это по мнению соседей и некоторых родителей моих гостей.
Но вот незадолго до Обочины все это одним махом объединили.
Теперь у нас харьковский литературный бордель имени Леси Украинки.